Одна из особенностей нового сектантства - стремление приблизить религию к быту, внедрить в ход повседневной жизни. По мере того, как ослаблялось влияние церкви и традиционной обрядовости на верующих, их потребность в ритуале переносились на ближайшие предметы и процессы домашнего обихода: на приготовление пищи, ведение хозяйства, общение с близкими. Сюда перемещалось чувство священного, здесь обреталось некое подобие храма. Так возникли те религиозные умонастроения, которые с канонической, церковной точки зрения должны быть охарактеризованы как ереси, а с точки зрения научного атеизма представляют собой относительно пассивные разновидности нового сектантства.
        Исключительное значение, например, придается процессу приготовления пищи, в котором будто бы происходит отделение чистого от нечистого, а значит, некое священнодействие. Да и потребление пищи рассматривается как акт религиозного смирения и приятия "от лица Дающего", хотя очевидно, что пищу эту "дает" себе сам вкушающий. Устанавливается совершенно неподобающее, торжественно-патетическое отношение к вещам, даже самым малозначительным. Оказывается, даже песчинка, заключает в себе нечто богоподобное, а значит, вокруг нее может строиться целый ритуал восхваления, почитания, освящения. Или же человек тратит многие месяцы на изготовление одной вещи, которую мог бы свободно приобрести в магазине, - только ради того, чтобы "соединиться через нее с творящим своим существом". Наконец, дом объявляется не просто местом жительства, а "невольным и непредназначенным храмом", в котором совершается повседневное таинство жизни. Каждый дом - это, якобы, обитель "веселой Премудрости Божией", то "внутреннее, во что должно превратиться все внешнее, когда Бог приводит его к себе", а значит, прообраз райского загробного существования.
        Нетрудно убедиться, насколько натянуты и фальшивы все эти "теологические" построения, насколько они противоречат здравому смыслу. Всему естественному, что происходит в человеческой жизни, эти секты придают сверхъестественный смысл, в сущности, совсем необязательный, легко упразднимый. В этом и состоит самый надежный методологический прием для критики "пищесвятства", "домовитянства", "вещетворства": демонстрировать избыточность и несообразность их трактовок действительности. Пища не станет питательнее от "благоговейного" ее употребления. Мудрость не в том, чтобы считать премудрым само место своего обитания, а в том, чтобы на любом месте жить достойно, в ладу со своей совестью, принося пользу и радость людям. Конечно, только включение в общий круг наших забот, в убыстряющийся ход общественной жизни может вывести религиозных "бытовиков" из тесной, замкнутой скорлупы их существования.