Не одни только послереволюционные десятилетия, но и предыдущие века подтверждают, что тоталитарность у нас в крови. Любая идея тотчас при возникновении своем обретает свойства тотальности - ей должна подчиняться вся жизнь, с ней должны согласовываться все другие помыслы и устремления, она должна захватывать сердца и определять судьбы множества людей, всего человечества. . . Может быть, это свойство не только мысли, но и земли российской: что ни возникает на ней, сразу видится далеко, со всех концов и во все стороны света. Равнина - вот обобщающая и преувеличивающая мысль самой природы: что ни явится на ней, сразу все раскатывается в широту и беспредельность. Не допускает обособления, не терпит частностей. Не признает ничего относи- тельным, но сразу и только всеобщим.

         Но может быть, в этой тоталитарности, которая из века в век губила российскую свободу, скрывается и положительная возможность? Что если у нас еще мало было тоталитаризма - а нужно бы побольше?! Чтобы не от одной только политики шла мироспасительная идея, а от эстетики, музыки, техники, спорта, литературы, от Пушкина, Чехова, Николая Федорова, Циолковского, Велимира Хлебникова, Михаила Булгакова, Владимира Высоцкого! От каждой профессии, от каждой науки, каждого занятия, страсти, интереса, увлечения, от каждой значительной личности, от каждого месяца и знаменательной даты в календаре! От трав и цветов, от морей и гор, от детей и отцов, от восходов и закатов, от муравьев и пчел, от вещей и слов, от искривлений и пустот, от высот и низин, от сомнений и вер! От ковыряния в носу и праздного взгляда в окно! Тогда бы у нас столько образовалось тоталитарных союзов, групп, общностей, что среди них затерялась бы и растворилась одна-единственная политическая тоталитарность, которая раньше надо всем главенствовала. Это был еще не полный, а частичный, ущербный, уродливый тоталитаризм - тотальность одной политической части за счет всех других. А что если не препятствовать этой нашей врожденной, растущей из земли тотальности - не бороться с ней, не ограничивать ее стеснительными процедурами, а шире расплеснуть по всем занятиям и ремеслам?

         Тогда бы в этом полном, всеобъемлющем, воистину тотальном тоталитаризме мы бы узрели путь спасения от гибельного, одностороннего, государственного тоталитаризма. Что ни кружок, то мессианская идея. Что ни ансамбль или группа - то ни больше ни меньше как способ мироспасения.

                "Не хотите ли вступить в общество обожателей цветов? Вот наша программа, устав, манифест. Вот капитальный труд, обосновывающий взаимосвязь между развитием цветоводства и степенью общественно-исторического и научно-технического прогресса. Пример - Япония, Голландия. Наша цель - добиться оцветочивания каждого жилого уголка, обогащения цветочной флоры в отсталых и угнетенных странах, чтобы везде и всегда человек находился рядом с цветком - тогда в душе его будут распускаться лучшие чувства и мысли. Цветы - органы оплодотворения, и поскольку душа незримо и подпочвенно соединена с растительным миром, то пыльцой она и оплодотворяется: временится, колосится, прозябает и расцветает. Душистость цветка - это и есть цветение души. Заглядывая в будущее, мы видим там всесовершенного человека, отзывчивого к тончайшим запахам, - это Человек-Цветок, гармонически соединяющий в себе красоту лица, силу роста, тонкость запаха и высоту устремлений. При этом ни малейшего единообразия: будут люди-розы, и люди-орхидеи, и люди-ромашки, неповторимые, как неповторим каждый цветок" (Из каталога-манифеста общества "Цветы будущего").

        И так - от портных до вагоновожатых, от филателистов до шахматистов, от уборщиц до космонавтов. Разве только священник в сутане, рабочий в фартуке, вождь в кителе призваны быть целителями мира и олицетворять спасенное человечество? А садовник с лейкой? А микробиолог с пинцетом? А бухгалтер со счетами? А фотограф со вспышкой? Десятки, сотни, тысячи тоталитаризмов - вот и плюрализм: наш, выстраданный, терзающий действительность на части и героически восстающий из каждой частицы, чтобы нести благую весть. Вот я, Господи, ничего целого не осталось во мне, одни рубцы и раны, но ими-то и исцелится мир.

        Вопрос в том, можно ли из тысячи разных тоталитаризмов составить один-единственный плюрализм. . . Кажется, ничего лучшего, чем мучительное распространение все того же тоталитаризма на все области жизни, нам пока и не дано. Что ни группа, что ни лидер, что ни идея - то карикатура на самое себя, чудовищное и нелепое преувеличение, которое само себя изживает в гротеске. Подходим к плюрализму не по-западному: через взаимную притирку и умеренность разных точек зрения - а именно чрезмерностью каждой из них упраздняем господство одной. Спасение от тоталитаризма - в нем самом же, только доведенном до конца. Разбросанный на все профессии и интересы, он достигает наивысшей тотальности, которая сама из себя взрывается смехом, сознанием своей относительности. Комическая утопия. Тоталитарный гротеск.